[Мриша]

Ну, не совсем я и неправа была...

биографы поэта, Фейлер предполагает, что Цветаева «испытывала в отношении Родзевича такие же интенсивно чувственные ощущения, что и к Софии Парнок, и, возможно, подошла к воплощению их в стихах ближе, чем когда-либо с той поры» {4}. Связь Цветаевой с Парнок (1914-16 гг.) действительно представляла собой пример той любви, одновременно гомосексуальной и гетеросексуальной, которая воспевается в любовной поэзии Цветаевой, и вполне закономерно обнаружить некоторые лирические аллюзии на былую «парнокиану», возникающие в связи с Родзевичем в «Поэме Горы». Одна из самых поразительных аллюзий на роман с Парнок появляется в четвертой строфе седьмой главки «Поэмы Горы», где поэт заглядывает в посмертное завтра, когда она и ее бывший возлюбленный наконец осознают суть своего чувства: «Завтра! Не сразу! Когда над лбом — / Уж не memento {4а}, а просто — море! / Завтра, когда поймем». Выделяя последнюю строку этой строфы, «Завтра, когда поймем», Цветаева как бы желает обратить наше внимание на слова, снабженные эмфатическим значением для ее лирический героини. В самом деле, эта строка перекликается со строкой из финальной строфы прощального стихотворения к Парнок апреля 1916 года «В оны дни ты мне была, как мать..», а именно: «Будет день — пойму — и день — поймешь..»