[bidermeier]

http://lukomnikov-1.livejournal.com/810937.html

Стрекочущу кузнецу
В зленем блате сущу,
Ядовиту червецу
По злакам ползущу.

Журавель летящ, во грахе
Скачущ через ногу,
Забываючи все страхи,
Урчит хвалу Богу.

Элефанты и леонты,
И лесные сраки,
И орлы, оставя монты,
Учиняют браки.

О, колико се любезно,
Превыспренно взрачно,
Нарочито преполезно
И сугубо смачно!


В полном виде это почти нигде не цитируется, обычно — кусочками, особенно популярны 3-я и 1-я строфы. Вариантов при цитировании — тьма.
Текст я взял из исторического романа Д. Л. Мордовцева «Двенадцатый год».
В одном из эпизодов романа это стихотворение декламирует восьмилетний Саша Пушкин, поясняя, что это, мол, «Третьяковский» (то бишь Тредиаковский), «наш великий пиита».
Роман Мордовцева выложен в библиотеке Мошкова: http://az.lib.ru/m/mordowcew_d_l/text_0800.shtml, со ссылкой на его издание 1991 года (М.: Мол. гвардия).
В воспроизведённых там же комментариях в качестве источника указан, в свою очередь, VI том Собр. соч. Мордовцева, — СПб.: издание Н. Ф. Мерца, 1901.
Роман написан в 1879 году (на сайте указано, что в 1880, но это, вероятно, неточность; возможно, это год первой публикации).
Годы жизни Даниила Лукича Мордовцева: 1830 — 1905.
Современники называли этого писателя «Вальтером Скоттом отечественного Парнаса».

К сожалению, сетевая публикация романа кишит опечатками. Книжного издания у меня нет, выверить не могу, так что вышеприведённую редакцию можно считать условной реконструкцией.

Вот соответствующий фрагмент романа (опечатки выправил по своему усмотрению):
Кудрявый, черноголовый мальчик лет восьми, с типом арапчонка, взобравшись на скамейку, декламирует:
— Стрекочущу кузнецу В зленем блате сущу, Ядовиту червецу По злакам ползущу...
Дружный взрыв детского хохота покрывает эту декламацию. Иные хлопают в ладоши и кричат: «Браво! браво, Пушкин!»
Арапчонок, поклонившись публике, продолжает:
— Журавель летящ, во грахе Скачущ через ногу, Забываючи все страхи, Урчит хвалу Богу.
— Браво! браво! брависсимо! бис! — звенят детские голоса. Арапчонок с комическим пафосом продолжает:
— Элефанты и леонты, И лесные сраки, И орлы, оставя монты, Учиняют браки...
— Ах, бесстыдник барин! вот я ужо мамашеньке скажу, — протестует нянюшка арапчонка, бросившая вязать чулок и подошедшая к шалуну. — Что это вы неподобное говорите, барин!
— Молчи, няня, не мешай! Это Третьяковский, наш великий пиита, — защищается арапчонок и продолжает декламировать:
— О, колико се любезно, Превыспренно взрачно, Нарочито преполезно И сугубо смачно!
И, соскочив со скамейки, он обхватывает сзади негодующую нянюшку, преспокойно усевшуюся под деревом, перегибается через ее плечо и целует ворчунью.
— Вот так сугубо смачно! — хохочет шалун. Нянюшка размягчается, но все еще не может простить озорнику.

Там же, далее:
Спит и Саша Пушкин. И его неугомонную курчавую головку угомонил старый сон. И грезится ему, что он — старый, старый старичок, такой, как дедушка Державин, — «уж и мышей не давит», — смешная нянька! какие глупости говорит. И подходит к Саше другой старичок, в парике и в красных чулках, и говорит: «Как ты смеешь насмехаться надо мной, клоп этакой! Знаешь — кто я? Я — автор Телемахиды... Я бессмертный Тредья-ковский! А ты — ничтожество: ты умрешь — и никто об тебе не вспомнит; а мое прелестное произведение "Стрекочущу кузнецу" Россия вечно будет помнить». И Тредьяковский исчезает...


3-му четверостишию (приведённому в двух несколько отличающихся от «мордовцевского» вариантах) посвящена известная статья Владимира А. Успенского «...И лесные сраки», напечатанная в журнале «Неприкосновенный запас» № 4 (6) за 1999 год: http://magazines.russ.ru/nz/1999/4/uspensk.html.
Олег Лекманов в своём ЖЖ — http://alik-manov.livejournal.com/189909.html — сообщал о том, что в выпуске газеты «Варшавский дневник» от 10 (23) декабря 1913 года печаталась рецензия (подписанная «Я») на стихи эгофутуриста И. Игнатьева. Там ст. 9 — 11 приводятся в таком виде: «Елефанты и мамонты и лесные враны, и орлы оставив монты» (12-я строка опущена) и также атрибутированы Тредиаковскому. (Мне кажется, «враны» тут — явно эвфемистическая замена; «мамОнты» вместо «леонтов» тоже, очевидно, шутка рецензента.)
Первые 2 строки цитируются персонажем рассказа И. Бунина «Алексей Алексеич» (1927) — http://az.lib.ru/b/bunin_i_a/text_2350.shtml — в таком виде: вместо «блате» — «злаке».
1-ю строфу (с незначительными расхождениями), называя автором всё того же Тредиаковского, приводит М. Зощенко в «Голубой книге» (1934 — 1935), в разделе «Неудачи» (п. 27): http://bookz.ru/authors/zo6enko-miha...-zoschm01.html.
«Элефанты и леонты» упоминаются в мемуарах И. Одоевцевой «На берегах Сены» (1978 — 1981): http://www.belousenko.com/books/Odoe...tseva_sena.htm. Из контекста можно понять, что автору мемуаров в 1942 году (а может быть, и гораздо ранее), а также, вероятно, Г. Иванову и Тэффи (Н. Бучинской (Лохвицкой)) соответствующие строки были хорошо известны.
Вот ещё любопытный факт: это стихотворение — в сокращённом (без 2-й строфы) и несколько изменённом виде — звучит в альбоме «Народоведение» (1989) проекта Егора Летова со товарищи «Коммунизм»: http://unasmp3.net/songs/25500/127952. В одном из своих интервью — http://www.gr-oborona.ru/pub/offline/1112791243.html — Летов говорил, что взял эти стихи из какого-то номера журнала «Грани», и что там текст приписывался, опять-таки, Тредиаковскому.

По-прежнему неясно, действительно ли это стихотворение Тредиаковского или позднейшая пародия, но, как бы там ни было, роман Мордовцева свидетельствует, что этот текст в 1879 — 1880 гг. уже существовал.
Мелькнула, в порядке бреда, дикая мысль: а может, это написал сам Мордовцев?